[ «(30 - 60-тые годы) 1) Должиков Федор Кондратьевич с женой Пелагеей. 2) Кубраков Иван Владимирович с женой Татьяной и дочерью Евдокией.) (Потомков не осталось) 3) Кубраков Дмитрий ...»
История хутора Нижне- Антоновского.
Официальной датой рождения хутора считается 1924 год, но до этого там уже жили люди, была экономия Безуглова Николая Семеновича.( по другим данным: Безуглова Степана) По воспоминаниям Веры Федоровны Морозовой (Колесниковой в девичестве), хутор протянулся в один ряд домов на протяжении приблизительно трех километров, и только в районе магазина и клуба стояли несколько домов второго ряда.Перечень жильцов хутора
(30 - 60-тые годы)
1) Должиков Федор Кондратьевич с женой Пелагеей.
2) Кубраков Иван Владимирович с женой Татьяной и дочерью Евдокией.) (Потомков не осталось)
3) Кубраков Дмитрий Владимирович с семьей (потомки живут в г. Сальске)
3) Кубраков Федор Владимирович с женой Анастасией и детьми: Михаилом, Раисой, Владимиром. (Потомки живут в гг. Новочеркасске, Москве)
4) Кубраков Иосиф Владимирович с женой Матреной Егоровной и детьми: Верой, Надеждой, Валентиной, Раисой.( Потомки живут в п. Орловском, Ростове, Москве, Ташкенте.)
5) Чернокалов Семён с семьей, он сам и его сын Дмитрий погибли на фронте.
6)Татаркин с семьей (глава семьи погиб на фронте).
7) Данильченко Михаил Игнатьевич с женой Анастасией Пантелеевной и детьми (не вернулся с фронта)
8) Медный Семен Игнатьевич с женой Татьяной.
9) Чернокалов Трофим Кузьмич с женой Матреной. (На войну его не взяли, хромал, был хороший сапожник)
10) Должиков Константин Кондратьевич с женой Верой Савельевной (погиб на фронте)
11) Рац Константин Павлович с женой Фёклой и их 8 детей (потомки живут в городе Пролетарске.)
12) Афанасьев Григорий с женой Марфой ( с фронта вернулся, работал на маслозаводе).
13) Должиков Алексей Ильич с женой Елизаветой Никитичной и детьми (Нюся, Иван, Таня, Люба, Гена, Миша). С фронта вернулся, работал в колхозе кузнецом.
14) Жигайлова Людмила с сестрой Натальей (с фронта не вернулся единственный сын Людмилы Иван)
15) Тарасов Петр Георгиевич с женой Анной Федоровной и детьми (Анатолий, Николай, Виктор) построились в начале 60-х.
16) Ковалев Владимир Константинович и его родители (местный учитель, переехали в хутор в 50-е).
17) Иванченко Мария Исаевна, вдова, муж Иванченко Николай с фронта не вернулся, позже вышла замуж за Должикова Ивана Ильича.
18) Должиков Илья Семенович (раскулачен, выслан из хутора), с женой Феклой Мироновной и детьми (Варя, Гриша, Петя, Жора (погиб на фронте), в 60-е -70-е гг. жила дочь Вари Любовь Чумакова.
19) Колесников Федор Михайлович с женой Анной Владимировной и детьми (Любовь, Надежда, Семен, Вера). На фронте был и сам хозяин и его сын Семен.
20) Кубракова Матрена Егоровна с дочерью Верой Иосифовной и ее детьми Сашей и Аллой. Построились в начале 60-х, до этого жили в начале хутора.
21) Беликов Степан с женой Агафьей Матвеевной и детьми. Позже, в начале 70-х, на этом месте построились Самутин Иван и Екатерина. (Екатерина- дочь Беликовой Агафьи Матвеевны).
22) Беликов Василий.
23) Котелкин Федор
24) Колесников Алексей Михайлович с женой Натальей Юфимовной с сыновьями Иваном и Николаем.
25) Беликов Тимофей (1) Моисеевич
26) Беликов Тимофей (2) Моисеевич
27) Беликов Алексей
28) Петренко Михаил
29) Филонов Капитон Никифорович
30) Филонов Петр Никифорович.
31) Фроленко Иван Юфимович (после жила семья Душко)
32) Жигайло Кузьма Семенович.
33) Должиков Иван Кондратьевич и его жена Мария Исаевна.
34) Гончаров Елизар (сапожник)
35) Сидоренко (на второй половине был магазин)
36) Коновалов Виктор (построился в 60-е)
38) Должиков Никита Кондратьевич
39) Должиков Григорий Кондратьевич (в 60- на том месте построился Шубный Георгий)
40) Попов Александр Савельевич
41) Жидков Иван Семенович
42) Жидков Михаил Семенович с женой Марией Петровной (не вернулся с фронта)
43) Сидоренко ( сын Митя и дочь Женя)
44) Петренко Наталья.
45) Сулыгин46) Гайденко Сергей
47) Зайцев Илья Алексеевич
48) Чумаков
49)Грибашова Анна Андреевна. ( С фронта не вернулись ее сыновья: Петр, Федор, Вася и внук, сын Петра). Живым вернулся только один сын – Яков, и то без ног).50) Скрипникова Зоя
51) Соловар52) Зайцева Матрена 53) Близняков Федор Иванович
54) Близняков Иван Тихонович55) Близняков Наум Иванович56) Иванченко Сергеи Федотович с женой Матреной Михайловной и детьми: Георгий, Сергей, Екатерина,
57) Шевченко Варвара Владимировна 58) Жидков Константин59) Лященко (дед)
60) Чупринина (баба Чупрыныха)
61) Бойко Егор Самойлович
62) Бойко Михаил Самоилович)63) Михайличенко ( Не вернулся с войны)
64) Жуков Иван Григорьевич
65) Самсонов Николай Михаилович66) Близняков Григорий Пантелеевич
67 ) Близняков Федор Петрович
68) Виселева Пелагея
69) Корнева Анастасия
70) Близняков Павел Петрович
71) Волков Алексей с женой Саней. (не вернулся с фронта)
72) Волков Михаил с женой Людмилой
73 ) Близняков Григорий (не вернулся с фронта)
74) Ткаченко Никита
75) Медный Михаил Владимирович
76) Медный Юфим Игнатович
77) Медный Илья Игнатович
78) Должикова Ульяна Ивановна
79) Должиков Иван Иванович
80) Гриценко
81) Клочко
82) Душко Алексей Федорович
83)Зайцев Иван
через балку
84) Бойко Дмитрий Самойлович
85) Ермоленко
86) Близняков Петр Федорович
87) Близняков Егор Федорович
88) Близняков Николай Федорович
89) Кочетков Григорий Иванович
90) Кочетков Василий Иванович
91) Кочеткова Евдокия Ивановна
92) Бондарев Лаврентий
93) Фроленко Егор
78) Фроленко Семен
79) Набокин Федор
80) Чернокалов Михаил Петрович
81) Козлов
82) Мартыненко Алексей Фролович83) Корнев Григорий
84) Корсун Александр
85) Козлов Григорий
86) Дубовик Александр Сергеевич
2-й ряд
87) Набокин Николай Осипович
88) Беликова Мария
89) Набокина90) Пластункина Мамросиевна91) Корнев Никита
92) Корнев Владимир Сергеевич
93) Близняков Николай Наумович
(список хуторян уточняется)
Перед Великой Отечественной войной в хутор переехал из Киевки Порываев Трофим с семьей (жили и работали на мельнице, приблизительно с 1935 до 1970 г.). Тогда же приехали семьи: Тарасовы, Кравцовские, Шубные.
Хутор протянулся в один ряд домов по направлению с юга на север. Воды пресной в хуторе не было, за водой ходили на песчаный карьер (карьер находился в трех километрах от хутора). Воду носили коромыслом в ведрах, а когда шел дождь, воду собирали с крыш, если на доме были отливы, но таких домов в хуторе было очень мало. Например: дом Федора Михайловича Колесникова, был покрыт железом и имелись отливы. Во время дождя перед домом выстраивалась очередь с ведрами. Ходить в пески за водой была обязанность подростков и молодежи. Вечером собирались гурьбой и с песнями шли за водой. На весь хутор колодец с пресной водой был только у Беликова Тимофея, но вода там была жесткой и невкусной.
Хутор располагался по верхней части пологого оврага. Вниз по склону распахивалась земля под бахчу и картофель. Внизу располагались сады, а еще ниже сажали огород. По балке протекал ручей, соединяющий пруды Кубраковский, Ковалевский, Зайцевский. Пруды назывались по фамилиям семей, живших напротив. Ручей летом в жару был мелким, а весной когда таяли снега, был очень глубоким и шумным. Особенно страшно было возле Ковалевского пруда, там было весной очень опасно, вода с ревом неслась по устью ручья. Ночью невозможно было уснуть из-за шума воды. (Сейчас этот пруд высох). Напротив каждой усадьбы был спуск к ручью, ступеньки, где брали воду для полива огорода. Для удобств полива, огород находился у самого ручья. Летом, в жару, когда ручей пересыхал, в его устье копались «копаньки» - ямы, в которых собиралась родниковая вода, которой поливали огороды. Урожай овощей на огородах был всегда очень хороший. Видимо, сказывалось регулярное унавоживание земли и постоянный полив овощных культур. По воспоминаниям старожилов всегда удавалась капуста, огурцы, помидоры и бахча. Маленькие помидоры даже не выбирали и они краснели на грядках до самых заморозков. Поэтому там постоянно осенью паслись птицы и ребятня. А вот картофель никогда не давал больших урожаев. То, что он может быть крупным, хуторяне узнали только в начале 70-х, когда стали закупать привозной картофель.
Дощатые заборы были только перед хатами, ( и то. далеко не у всех), а с других сторон усадьбы окружали выкопанные рвы, (в народе назывались "канавы"), приблизительно, пол -метра глубиной и около метра шириной). Внутри усадьбы хозпостройки окружали загаты. Это изгородь состоящая из спрессованного курая и бытового мусора. В нашей местности есть пословица: «И в загату негожий», так говорят о чем то очень плохом, таком плохом, что его нельзя выбросить даже в загату, туда, куда выбрасывался весь мусор.
Вдоль единственной хуторской улицы пролегала дорога. Т. к. основным транспортом, курсировавшим по этой улице были телеги, запряженные в пару лошадей или быков, то дорога, разбитая копытами животных, была очень мягкой, рыхлой. А это значит, что летом в жару она была покрыта толстым слоем горячей пыли, в которой с удовольствием купались не только воробьи, но и птицы покрупнее. Детвора бегала по этой дороге в пыли выше щиколотки. И если издалека появлялся всадник или какой нибудь другой гужевой транспорт, то хуторяне узнавали это по клубкам приближающей пыли. Зимой, в распутицу, эта дорога становилась настоящим бедствием.
По воспоминаниям старожилов, направление дорог размечал крестьянин села Новоселовки Егор Работин, (в 20-е годы был убит неизвестными).
Фото1930г Н-Антоновские богатыри. Хозяева единоличники.
Только в начале 80-х гг. 20-го века эта дорога была покрыта асфальтом. Но, к сожалению, значительная часть хутора уже разъехалось. Туалетов, в сегодняшнем понимании этого слова, в хуторе не было до начала 60-х
годов 20 века. Нужду справляли в сараях и под загатами, сараи и дворы регулярно чистились.
Блохи, клопы и вши были постоянными спутниками хуторян вплоть до 60-х годов 20 века. Все время от этих насекомых пытались избавиться: травили керосином, дустом, выжаривали на солнце, морили низкой температурой, но, как правило, побеждали насекомые. Со вшами расправились немного раньше, уже после войны их не стало, а блохи и клопы мучили людей еще лет 10-15 после войны. Потом эти насекомые массово изчезли. Тараканов хуторяне не знали вообще.
Отдельно нужно сказать о кладбище. Основатели хутора расположили его на пустыре, где-то посередине длинного хутора, против Ковалевского пруда. С западной стороны был крутой обрыв, поросший ажиной (дикой ежевикой), который подмывал кладбище и постепенно «съедал» захоронения. Поэтому, на сегодняшний день, на хуторском кладбище ни одной могилы старшего поколения, основателей хутора, практически не сохранилось. Да и, вплоть, до 50-х годов, не ставились кресты на могилах, может быть из-за отсутствия древесины. Каждая могила помечалась только камнем, поэтому на кладбище нет старых могил.
На границе двух колхозов, против кладбища, была построена школа (прибл. 1928г.), которая функционировала до 1990г.?, после была перенесена в другое помещение.
С 1924г. по 1928 г. жили единолично. Хаты строили из самана, обмазывали их снаружи глиной с соломой и конским навозом, потом белили мелом, понизу проводилась кайма из красной глины. Мел для побелки возили повозками из под х. Львова. (Хорева балка) Хуторяне его называли «хорёва глына» Этот мел был очень хорошего качества. Его копали в ямах, потом необходимо было его выжарить на солнце. Но предприимчивые хозяйки его жарили на сковородке, потом смешивали с водой и долго сбивали с водой, в противном случае он моментально садился. Выбеленные этим мелом стены были белоснежными и блестели.
Крыши хатенок были, или из соломы, или из камыша, в редких случаях из железа. Заборов не было, у некоторых был огорожен небольшой палисадник, где росли сирень и мальвы. Деревянных полов в хатах не было, земля утрамбовывалась и к праздникам мазалась глиной вперемешку с конским навозом. Особо чистоплотные хозяйки мазали не только полы в хате, но и весь двор. После первого же дождя их работа шла на смарку, зато по сухой погоде двор был чистым и ухоженным.
Сараи строили также из самана, но глиняными были не только стены, но и крыши. На возведенные из самана стены, укладывались жерди и доски, на них накидывался толстым слоем замес из глины с соломой и хорошо обмазывался. Обязательно делался большой уклон и поэтому дождевая вода скатывалась с такой крыши как с горки. Но небольшой слой крыши все же промокал, что позволяло на ней расти траве. (Травка была чахлая и редкая, но тем не менее, росла).
В хуторе были колодцы, но вода в них была солёная. Урожаи зерновых были неплохие, 20 – 70 годы были достаточно влажными. Хорошо водилась скотина, нищих в хуторе до коллективизации было очень мало, были в основном все средняки. Всего несколько семей хутора не имели своего хозяйства, поэтому зимой не работали, а летом нанимались в батраки.
Коллективизация в хутор пришла в 1928 году. Хотя решение о коллективизации было принято на 15 –м съезде ВКП(б) партии, раскулачивание первой волны н-антоновцев массово не коснулось, видимо потому, что в хуторе не было богатеев, а жили в основном средняки. Был раскулачен и посажен в тюрьму только Иванченко Сергей Федотович. Когда правительство стало предтворять в жизнь Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», вот тогда-то, видимо, на общем собрании (так было принято везде) хуторян было принято решение об организации колхоза. Из партийных активистов хутора была организованна комиссия по описи хозяйского имущества. В нее входили: Колесников Алексей Михайлович, Фроленко Иван Юфимович. Они были местными, а был еще приезжий активист Федор Котелкин. Был очень строгий и принципиальный, со страшной силой ненавидел кулаков, раскулачивал особенно рьяно, но к его чести надо признать: и себе ничего не присваивал из раскулаченного имущества. Всю оставшуюся жизнь он прожил в хуторе, сам был нищим и в нищете держал свою семью. Хуторяне его боялись, потому что все дальнейшие репрессии, обрушившиеся на хутор в 1933-1956 гг. были делом его рук.
На территории хутора Н-Антоновского организовалась два колхоза: «Красный Октябрь» и «им. К. Ворошилова». Длинный хутор был поделен пополам. Граница между колхозами проходила в районе школы. Местная детвора строго следила за границами своих колхозов и нещадно дрались: «колхоз на колхоз».
Как везде, раскулачивание не обошлось без перегибов. Были высланы из хутора крестьяне: Иванченко Сергей Федотович ( двумя годами ранее), Должиков Илья, Афанасьев Огурей. Первого забрали Иванченко С.Ф. У него был отнят дом, разобран, а из строиматериала была построена школа. (Здание этой школы сохранилось по сей день). Самого хозяина посадили в тюрьму. Вначале он сидел в станице Великокняжеской, а потом на полуострове Таймыр, всего, в общей сложности, он отсидел 20 лет, но вернулся в хутор живым. Находясь в ГУЛАГЕ на Таймыре, работал бухгалтером, поэтому знал некоторые тайны тюремного руководства. Например: когда заканчивались продукты в зоне, видимо чтобы не поднялся бунт зэков, начальство снаряжало этап, якобы для переброски в другую зону. На самом деле этот этап загоняли в ледниковое ущелье и люди за ночь превращались в ледяшки. (Свидетельство внука С.Ф. Иванченко Прищепина А.В.)
Фото1926г. Семья Колесниковых до коллективизации.
Пожилой крестьянин по фамилии Токарев, (жил на месте, где впоследствии построился учитель Ковалев В. К.) имел маленький домик- мазанку, но зато у него был большой сад. Вот этот-то сад и был экспроприирован, передан в колхоз, а самого хозяина закрыли в тюрьму на несколько дней. Тюрьма тогда находилась в раскулаченном доме Колесникова Ф.М.. Узник провел в тюрьме несколько дней, лежал на холодном полу, простудился и скоро умер, а его сад еще много лет кормил колхозников фруктами.
Кроме сельхозинвентаря и скота при раскулачивании у крестьян описывались и личные вещи: одежда, посуда, даже огородные семена и мешочки с крупами. Некоторые жители хутора лишились своих домов.
Как свидетельствует В.Ф. Морозова, когда раскулачивали ее отца Ф.М. Колесникова, то забрали все: большой дом, мебель, посуду, одежду, даже мешочки с крупами. Раскулачивал его родной брат – Алексей Михайлович. Хозяйка дома, молодая женщина Анна Владимировна, окруженная пятью маленькими детишками, попросила: «Лешка, да хоть ложки оставь нам» на что услышала ответ: «А зачем они вам, в колхозе будете есть, там выдадут».
снимок 1930г Дом Колесникова Ф.М. Хозяин 1-й слева.
А история постройки большого дома Федора Михайловича Колесникова такова: перед коллективизацией, в году, примерно,1927, Федор Михайлович, простой крестьянин, в прошлом красноармеец-первоконник, отец пятерых детей, поехал в станицу Великокняжескую на рынок, а там очень дешево продавался лес. Предприимчивые хозяева, узнав о предстоящей коллективизации, быстро сбывали свое добро на базаре. Федор Михайлович о коллективизации не знал, поэтому обрадовавшись дешевизне, быстро купил этот лес. Трое суток без сна и отдыха возил быками его в хутор, и стройка закипела. Батраков не нанимал, все делал своими руками. К 30-му году самым большим и самым красивым домом в хуторе был дом Ф.М. Колесникова.
В 1932г. пришла коллективизация и в хутор. Дом отняли, а с ним и все добро, а семья из девяти человек перебралась жить в кухню, во двор дома, там и прожили до 60-х годов XX века.
Дети Семьи Колесниковых после раскулачивания.1932г.
Позже Колесниковых все же взяли в колхоз «Красный Октябрь», а в отнятом доме вначале была тюрьма, потом детский садик, а перед войной там открыли маслозавод. Маслозавод в колхозе просуществовал до 1965 года. (В старости, после выхода на пенсию, Федор Михайлович работал сторожем при маслозаводе. Сторожить было очень удобно, т к. он всю жизнь прожил во дворе этого маслозавода). Мстить Федор Михайлович за отнятое добро не стал, наоборот, был активным колхозником. Когда был отнят дом, то вся семья, состоящая из 9 человек ( муж, жена, 5-ро детей, бабушка, мать главы семьи и его сестра, инвалид детства) перешли жить в маленькую хатенку во дворе дома. Ту самую, в которой жила семья еще до постройки большого дома. Что представляло собой это жилье?
Невысокая саманная хатёнка, крытая камышом, снаружи обмазанная глиной, пол земляной. Общей площадью около 15 кв. м. Единственная комната перегорожена посредине печкой с лежанкой. В первой половине супружеская кровать, сундук.
За печкой обеденный стол, лавки и вдоль стены закром для зерна.
На ночь располагались так: супруги на кровати, бабушке с дочкой инвалидом стелили в закроме на зерне, а дети на полу. Чтобы не замерзли для этого приспособили досчатый настил, так называемый «полык». Днем его поднимали и он стоял вдоль стены, а на ночь опускали на пол, стелили кужухи и фуфайки и на этом спали. И как вспоминают теперешние бабушки, вспоминая свое детство: мытьем ног особенно озабочены не были. Жили тесно, но дружно, скандалов в семье не было. Так жили, приблизительно, все хуторяне, но раскулаченным было особенно тяжело, ведь вместе с домами, скотом и сельхозинвентарем был отнят домашний скарб и вся одежда.
Перед войной степь стали засаживать лесополосами и Федора Михайловича послали учиться на мастера по посадке и разбивке лесополос. Первые лесополосы района – дело рук Федора Михайловича Колесникова. Во время Отечественной войны по возрасту, он не подлежал мобилизации, но, тем не менее, был мобилизован и всю войну прослужил в обозе, войну закончил в Венгрии. Его сын – Семен Федорович был призван на фронт в 1943 г. и закончил войну в Югославии. Супруга Федора Михайловича Анна Владимировна считала себя счастливой женщиной, ( даже не смотря на то, что был отнят дом, и всю жизнь с огромной семьей прожила в кухне, во дворе отнятого дома). Но, счастливой себя считала потому что, на фронт проводила мужа и сына, и оба вернулись живыми. Это была, пожалуй, единственная такая семья в хуторе. Всю жизнь Федор Михайлович был убежден, что до коллективизации люди жили лучше, а его жена Анна Владимировна говорила: «Слава Богу, что нас раскулачили, мы в колхозе хоть отдохнули. Работали в колхозе, не разгибаясь, пережили самое трудное время для страны - войну и послевоенную разруху, но время работы в колхозе было нормированное, были выходные и праздничные дни (в 60 - 70-е годы), а у себя в хозяйстве - от зари и до зари, без выходных и праздников».
В 1960 году, когда сын Федора Михайловича задумал построить большой дом, Федор Михайлович уговаривал его: «Сынок, не строй большой дом, у меня отняли и у тебя отнимут».
Не обошло раскулачивание и семью Кубраковых. Переехав из села Новоселовки в 1929 г., поселились они над прудом, который впоследствии был назван Кубраковским. Молодые хозяева успели построить по большому дому, посадить сады, обзавестись хозяйством. Их семье принадлежало депо, где был паровик и молотилка. Сами там и работали, Федор был механиком, остальные помогали. Усилиями семьи был перегорожен ближайший пруд плотинкой (в дальнейшем именуемая – Кубраковская гребля) и была смонтирована небольшая водяная мельница. Когда перегородили пруд плотиной, уже были посажены сады и вода затопила их. В памяти потомков семьи сохранились «плачущие деревья». Стволы деревьев утопали в воде, а избыток влаги деревья сбрасывали через листву и плоды.Но это было только один год, на следующий год все деревья погибли.
Подошел 1932 год – год массового раскулачивания. Дома братьев Кубраковых были большими, да еще под цинковой крышей. Вот это то и было расценено как богатство. И поэтому эти дома, решением какой-то головы, подлежали уничтожению. Видимо, кому-то понадобился строительный материал с этих хат.
В. И. Шубная вспоминает: «Во время коллективизации, мне было всего четыре года, но я помню, как подъехала бричка с комсомольцами из хутора Курганного. Молодые ребята быстро взялись за дело, дома был разрушены, а строительный материал: деревянные конструкции, цинк с крыши, были погружены на бричке и отправлены в хутор Курганный. Привезла комсомольцев учительница Курганенский школы Кукушкина, которая в момент разрушения домов причитала: «Боже мой, что делается, боже мой». Видимо, она тоже не понимала, зачем было разрушать кулацкие дома. Один из амбаров семьи Кубраковых был деревянный, его поставили на каток и оттащили в хутор Волочаевский. Там на пятом отделении он простоял еще много десятков лет. Отразилось раскулачивание моего отца и на судьбе моей старшей сестры Веры, в то время ей было всего 14 лет. Она ходила в Курганенскую школу и была из нее исключена как дочь кулака. А перед этим её не приняли в пионеры. Вера очень тяжело это перенесла, много плакала, утешала ее, как раз, учительница Кукушкина и говорила: "Не плачь, Верочка, это все ошибка, тебя восстановят в школе, вот увидишь».
Забрали у Кубраковых все: скот, сельхозинвентарь, одежду, мебель. Был у них буфет, нижняя часть буфета была простой, грубой работой, а вот верхняя – очень красивая, из резного дерева. Эту часть буфета тоже забрали, потом его люди видели в горнице у партийного активиста хутора Курганного Филиппа Кошарного. В колхоз братьев Кубраковых не взяли и они вынуждены были устроиться в рыбную артель на Маныче. Оставили свои многочисленные семейства и уехали, а семьи остались голодать. Умер от голода пятилетний ребенок, сын Иосифа, умерла от отравления зеленым пасленом (спелый паслен давно поели), также пятилетняя дочь Анны Колесниковой -Лиза. (Анна Колесникова — родная сестра братьев Кубраковых, её семья тоже была раскулачена)
Наступил чёрный 1933 год, голод был таким сильным, что люди стали пухнуть с голоду. Валентина Иосифовна Шубная ( в дев. Кубракова) рассказывает, что возле их хаты в скирде умирал посторонний мужчина. Шел откуда-то и упал обессиленный в скирду, стал кричать, звать на помощь. Кричит: «Тетка, тетка!», а обессиленной, опухшей от голода, Матрене Егоровне (матери Валентины Иосифовны), слышится: «Мотька, Мотька!», вот и подумала она, что это ее муж, умирая, зовет ее на помощь, да встать не смогла, не держали ноги. Утром выяснилось, что в скирде умер чужой. А вскоре вернулись с заработков мужчины.
«Едут, едут!»- бежали и кричали по улице дети. Выползла из хаты Матрена Егоровна и увидела полные возы рыбы, вот эта-то рыба и спасла от голодной смерти остальную семью Кубраковых.
Хозяин разрушенного дома, Иосиф Кубраков в Гражданскую войну воевал вместе с Окой Городовиковым, и был его близким другом. В фаворе тогда у руководителей страны был легендарный калмык. Вот ему то и написал жалобу на раскулачивание Иосиф. Вскоре в хутор пришел документ: - Все добро надлежало вернуть в семью Кубраковых. А что возвращать? Все съедено, растянуто, дом разрушен. «Ну их к черту, - сказал Иосиф, – я себе еще добро наживу!» Но не нажил, заболел и скоропостижно умер, оставил вдову с четырьмя детьми, младшей было два месяца. А его старшую дочь Веру, все таки, в школе восстановили. Уже после смерти Иосифа в хутор приезжал Ока Городовиков, предположительно, он уже жил в Москве, видимо приезжал в гости к родным в с.Башанта и заехал в гости в х. Н-Антоновский (была короткая переправа через р. Маныч прямо в Сальский район), узнал, что его фронтовой друг умер и горько плакал на могиле.
А остальные братья Кубраковы вступили в колхоз «Красный Октябрь», стали работать и вместе со всей страной выползать из нищеты и разрухи. К 1937 году голода в хуторе Н- Антоновском уже не было. Пришла другая беда – репрессии. Были посажены 2 старика: Должиков Илья и Афанасьев Огурей. В чем они провинились, так в хуторе и не узнали, преступление не совершали, были хорошими работягами. Через много лет их семьи получили справку о реабилитации посмертно. Летом в страду в 1939 году прямо на поле приехала бричка с милиционерами и на трех братьев Кубраковых надели наручники. Старшего Ивана скоро отпустили, а Дмитрий с Федором отсидели по 10 лет в ГУЛАГЕ по 58 статье и после смерти И.В.Сталина были реабилитированы. Федор был, несколько, грамотнее Дмитрия и поэтому в тюрьме он был механиком, а Дмитрий разнорабочим. Специалистов кормили лучше чем рабочих, и поэтому весь срок Федор подкармливал Дмитрия, тем самым спас брата от голодной смерти.
А жизнь в хуторе продолжалась. Очень многие крестьяне вошли в колхоз добровольно. Приводили с собой 2-3 лошади и пару - другую коров, а также свой сельхозинвентарь. Крестьяне работали в колхозе, постепенно привыкая к общественной форме собственности. Колхозы понемногу богатели, обзаводились техникой. Появились новые профессии. Так одним из первых в хуторе водительские права получил Должиков Григорий Кондратьевич. В 1935г. он закончил курсы водителей в г.Сальске, в колхозе был шофером. На войне был так же шофером где и погиб, оставив в хуторе вдову и четверо детишек.
В 1936 г. в СССР была принята новая Конституция. Основной Закон государства гарантировал социально-экономические права и политические свободы граждан. В том числе на труд и отдых, материальное обеспечение по старости и болезни. Может все это и распространялось на часть населения страны, но только не на колхозников. Они не имели ежегодных отпусков, не получали выплат по больничному листу. Женщины колхозницы не знали оплачиваемых отпусков по беременности и родам. На селе не знали осуществовании пенсий и не имели паспортов. Но даже до такого глухого хутора как Нижне-Антоновский, докатилась пропаганда о светлом будущем и люди свято в это поверили. Поэтому и работали на колхозных полях не жалея сил.
Где-то в 1939г. в Н-Антоновский пришел трактор ЧТЗ, на котором работал Иванченко Николай (погибнет на фронте), а прицепщиком у него был молодой паренек Должиков Константин Константинович. Вдвоем они перед войной распахивали целинные земли вблизи хутора. Особенно плодородная почва была вблизи кургана Даваха. Под этим курганом плескался пруд, где было много рыбы и раков. (Сейчас этот пруд высох)
Также перед войной на тракторе работал Медный Андрей Семенович, горючевозом был Петренко Михаил. Бригадиром в колхозе «Красный Октябрь» был Гончаров Алексей, учетчиком – Василий Грибашов, а кухаркой Гончарова Мария. В колхозе «Красный Октябрь» был очень хороший кузнец – Должиков Алексей Ильич. Учетчиком в тракторной бригаде был Колесников Федор Михайлович.
Хотя и появилась в хуторе некоторая механизация, но и очень много осталось и ручного труда. Практически не было механизировано животноводство, доильные аппараты появились в колхозе только в 60-е. Пахота колхозных земель производилась не только тракторами, но и по старинке - лошадьми и быками. А когда пахали, на плуге обязательно сидел человек, который следил, чтобы плуг не забивался стерней. Как правило, это была работа для женщин, а старательные женщины не только успевали выдергивать стерню, но и собирали, вывернутые плугом, луковицы степных тюльпанов- бузлики «бузлыки». Это было лучшее лакомство хуторской ребятни. Приходили мамы с работы и приносили полные карманы «бузлыков». (Воспоминания В.Ф. Морозовой)
С 1935г. по стране волной покатилось стахановское движение. Это было массовое движение новаторов и передовиков социалистического производства, рабочих и колхозников за повышение производительности труда. Включились в это соревнование и колхозники «Красного Октября» и колхоза «Им. К.Ворошилова» Лучшей трактористкой стахановкой была Чернокалова Татьяна Семеновна. За добросовестный труд она была удостоена носить красную косынку. Когда она работала на тракторе в этой косынке, то далеко было видно: пашет Таня. Её любили и уважали все хуторяне. Также передовиками стахановского движения были: кузнецы - Должиков Константин Кондратьевич, Должиков Алексей Ильич, трактористы - Бойко Дмитрий Самойлович, Набокин Николай Дмитриевич.
В эти годы в ст. Великокняжеской (пос. Пролетарский) открыли педагогическое училище и из хутора туда поступили несколько девушек: Должикова Анна Алексеевна, Колесникова Любовь Федоровна, Бондарева Анна Лаврентьевна, Клочкова Любовь Яковлевна, Корнева Нина, Иванченко Клавдия Сергеевна, Иванченко Георгий Сергеевич и др. Впервые дети простых неграмотных крестьян могли получить образование и пополнить ряды сельской интеллигенции. В дальнейшем почти все они связали свою жизнь с народным образованием Орловского района.
Всеми средствами массовой информации идет агитация на стройки первых пятилеток. Из хутора на строительство Сталинградского тракторного завода уехал Жидков ? Хуторских ребят забирают на действительную службу в Красную Армию. Некоторые не возвращаются назад в хутор, а связывают свою жизнь с другими краями. Так в хутор не вернулся Ткаченко Борис Никитович, забрал свою семью по месту службы в город Владивосток. (После его ранней смерти, семья все же вернулась в хутор). Когда племянница Бориса Никитовича, Должикова Анна Алексеевна закончила Пролетарское педучилище, то он пригласил ее во Владивосток, на постоянное место жительства. Владивосток –приграничный город, и чтобы туда попасть, нужен был пропуск. Девушка начала хлопотать пропуск, и неожиданно, обнаружилось кулацкое прошлое ее семьи. Её дедушка Должиков Илья, как враг народа, отбывал наказание с 1937г. в ГУЛАГе на Печере. Въезд во Владивосток ей запретили. Она обосновалась в Сибири, в 50-е вместе с семьёй переехала жить в х. Н-Антоновский, где её муж работал директором школы, а она преподавала. Позже переехали в п.Орловский.
А вообще, несмотря ни на что, в хуторе жили и работали очень дружно. Радостно отмечали праздники, как религиозные, так и революционные. Церкви в хуторе не было, в 30-е годы хуторяне ходили молиться в храм в село Новоселовку, но после разрушения храма религиозные обряды совершать было не где, да и постепенно уходило верующее поколение. Подрастало поколение атеистов. Но, главный религиозный обряд – крещение ребенка, тайно проводили очень многие родители. Крестила детишек на дому Близнякова Мария.
По свидетельству К.К. Должикова: «Перед войной жизнь в хуторе наладилась, голода уже не было. Все дети учились в школе. Первые четыре класса в хуторе, а в пятый и последующие классы уже шли в интернат, в х. Курганный. Там учились детишки всех хуторов восточной части Орловского района. Особенно, из того времени, мне запомнились демонстрации колхозников на 1-е Мая и Октябрьские праздники. По длинной улице хутора с двух сторон к школе под красными знаменами, колоннами сходились демонстранты. Потом обязательно был митинг, с трибуны на всех праздниках всегда выступал заведующий магазином Ткаченко Степан Никитович, а после этого - массовое гуляние народа. Накрывались праздничные столы, проводились всевозможные игры, бег в мешках и т.д. Возле школы стояли высокие качели, молодежь каталась на качелях.
Народ в хуторе был доброжелательный, не было злобливости, воровства. Хаты хуторян не замыкались до 70-х годов 20 века».
Перед войной впервые колхозникам привезли кино. Киноустановку поставили почему-то в кошаре. Кошара находилась за Ковалевским прудом. Там натянули экран и показывали фильм, а все зрители и дети, и взрослые сидели на земле и с удовольствием смотрели кино. Кино было немое, т.к. зрители были в основном неграмотные, то титры читал местный учитель Додонов И.П. Он был еще молодой человек, семьи не имел. Стоял на квартире у Близнякова Дмитрия Тихоновича. У учителя, единственного в хуторе, был велосипед, и он всегда на нем катал хуторскую ребятню. Его любили и взрослые и дети. На фронт его забрали из хутора, но в хутор он не вернулся. возможно погиб на фронте.(Свидетельство Волковой (Близняковой в дев.) Варвары Григорьевны). В Орлвском районе налаживается физкультурная работа, работают ОСАВИАХИМовские кружки. Был создан такой кружок и в комсомольской организации хутора. Но, по видимому, работа была налажена не на должном уровне. В кн: Александровская Л.П. Истории строки, на стр 112 расположены след. сведения: « … хорошо работают ОСАВИАХИМовские кружки. Однако в районе есть коллективы, слабо проводящие массовую оборонительную работу. Это партийные и комсомольские организации колхозов... «Красный Октябрь», «Новоселовская МТС» и др.
В 1940 году (по архивным справкам в 1943г.) колхозы «Красный Октябрь» и «им. К. Ворошилова» объединились в колхоз «им. XYIII партийной конференции ВКП(б)».
Началась Великая Отечественная война. Мужчины хутора были мобилизованы. Массовая мобилизация проходила дважды. В июле -августе 1941г. и в феврале 1943г.
Из воспоминаний Волкова Василия Петровича: " В начале войны мне было всего 12 лет, но я помню, что за несколько дней до войны, мой отец Волков Петр Степанович был обязан по долгу службы, он работал коневодом (начконь), доставить 4 колхозные лошади в станицу Орловскую, сдавать в фонд РККА, поэтому он взял меня в помощники. И уже в Орловской мы узнали, что началась война. Отца сразу же послали в г. Сальск с большим табуном лошадей, а меня он отправил в хутор с попутной машиной. Когда мы ехали домой, то встретили самого первого нижне - антоновца, мобилизованного на фронт. Это был колхозный водитель, участник финской войны Носиков Алексей Александрович (1916-1943). Он ехал на колхозной машине, т.к. его призвали на фронт вместе с машиной. С войны он не вернулся. Также на фронт вместе с трактором был призван бригадир тракторной бригады Венецкий Илья Григорьевич. Но попал он в кавалерию, вернулся с войны раненый в грудную клетку. Моего отца призвали 1 августа 1941г. Это был самый большой набор, с хутора одновременно забирали 30 человек. Из этого набора живыми осталось только 2 человека. Это Иван Кондратьевич Должиков и Медный Илья Игнатьевич. Они то и рассказали про первый и единственный бой хуторян - призыва 1 августа 1941г. Привезли их на фронт куда-то в лес, распределили по ротам и сказали, что завтра подвезут оружие. Утром, и правда, оружие подвезли, но на всех его не хватило, а тут стали наступать фашисты.
В. И. Шубная вспоминает, что когда началась война, приехал грузовой автомобиль, мужчины сидели в кузове, а женщины, окружив машину, голосили. Один из красноармейцев Иванченко Николай, успокаивая своих жену и маленького сына сказал: «Не плачь, Маня, мы вернемся с победой и еще Гитлера с собой связанного привезем» Было ему тогда лет 20. Да так и погиб, не написав ни одного письма жене.
Участник Великой Отечественной войны С.Ф. Колесников (был мобилизован в феврале 1943г.) рассказывал своим детям, что с хутора было призвано одновременно 19 человек ребят 1923-1924 годов рождения. В это время активизировался «Миус-фронт» и поэтому новое пополнение было брошено на г. Матвеев-Курган, где почти все были убиты в первом же бою. На его глазах погиб двоюродный брат Иванченко Петр Сергеевич. Он разминировал мину и взорвался на этой мине.
А в это время мать Иванченко Пети, Матрена Михайловна была бригадиром колхоза «им. XYIII партийной конференции». Она сменила ушедшего на фронт Гончарова Алексея.
Из воспоминаний Должикова К.К. «В начале войны мне было 16 лет. Меня и Воронина Григория мобилизовали рыть окопы под г. Ростов. Там мы попали под бомбежку и вместе с Советской армией отступили за Волгу. А когда зимой 1943г. наш район был освобожден, я вернулся домой. Работал с чабанами на отаре. В 1943г. меня, Корсуна Ивана, Сулыгина ? и ещё 2-х человек (не помню кого) призвали на фронт. Вначале я попал в г. Белая Калитва, а потом в г. Куйбышев в школу артиллерии. Начал воевать под Смоленском, а закончил войну в Польше. Мы с Иваном Корсуном остались в живых, а ребята, которых призывали вместе с нами, погибли. Демобилизовали меня только в1950г., так как служить было не кому, мои сверстники были основательно выбиты».
Летом 1942г. фронт приблизился к Орловскому району.
Перед тем, как немцы оккупировали его, руководством района было принято решение эвакуировать скот. Эвакуация шла через хутор Н-Антоновский и местные жители видели как через хутор гнали тучи скота. Эвакуировали свой скот и нижнеантоновцы. Со скотом за Волгу отправился Медный Юхим Игнатьевич. Там его и забрали на фронт. По брони остался в колхозе бригадир полеводческой бригады Набокин Николай Иосифович.
Оккупация хутора немцами произошла в августе 1942г. Боев за хутор при отступлении наших войск не было. Когда отступающие части Красной Армии проходили через хутор, то были мобилизованны молодые парни, которым к тому времени исполнилось18 лет. Среди них был Шубный Георгий Акимович.
Немцы в хуторе не стояли, несколько суток шла немецкая техника мимо хутора, в сторону пос. Волочаевского. Стоял в Н-Антоновском румынский гарнизон. Румыны воевать не хотели, прятались по хатам, мерзли, были закутаны в бабьи платки и одеяла, выглядели очень жалко. Немецкими оккупационными властями был выбран староста хутора, пожилой крестьянин по фамилии – Щетинка. Он был приезжим, очень добрым и справедливым. Знал немецкий язык. Ни один человек из хутора не пострадал по его вине. Также были выбраны полицаи: Должиков Василий Ильич, Фроленко Георгий и Макаренко ?, они тоже особо не зверствовали, но группой жителям хутора собираться не разрешали, разгоняли плеткой. Самым противным полицаем был Фроленко Георгий, однако, и за ним безвинных смертей не значится.
По свидетельству В.Г. Должикова: «Во время войны я был подростком. До войны закончил 4 – ре класса. Когда вошли немцы в хутор, наша школа продолжала работать, только изменили программу обучения. Была исключена из программы история СССР и обещали ввести Закон божий. Я сказал, что молиться не хочу и бросил школу. Ходили слухи, что полицаи Фроленко Г. и Макаренко зашли в дом председателя колхоза Тараненко, который вместе с сыном Денисом был на фронте, и ограбили. Забрали выходной костюм председателя и баян. После войны они отсидели за пособничество по 10 лет. Третий полицай: Должиков Василий Ильич был призван на фронт в начале войны, но пришел домой по ранению, а тут оккупация и его назначили полицаем. После освобождения Орловского района от немцев за него хлопотали хуторяне, собрали подписи, что он не обижал людей, но Василий Ильич тоже получил срок и отсидел в лагерях 10 лет. А старосту хутора деда Щетинку хутор отстоял, его не посадили».
Л.Ф.Доценко вспоминает войну так: «Однажды мы с сестрой Надеждой, мне было двадцать лет, сестре шестнадцать, отправились на мельницу. А там немцы, в хуторе их не было, а делали набеги на мельницу за мукой. Немцы, увидев мою сестру Надежду (она была смугленькая и длинноносенкая) закричали: «Юде, юде!». Окружили и пытались увести. Местные женщины подняли крик. Вышел немецкий офицер и на русском языке стал расспрашивать, что произошло. Женщины объяснили, что девочка русская, наша, деревенская. Офицер приказал ее отпустить. Я спросила у офицера, откуда он знает русский язык. Тот ответил, что он поляк, и местность, откуда он родом, когда-то была частью России».
В.Ф. Морозовой в 1942г. было 12 лет, и войну она запомнила так: « Мы, хуторская ребятня и несколько взрослых, собрались группой возле маслозавода и увидели: на дороге клубиться пыль, потом появились немцы на мотоциклах и велосипедах. Один мотоциклист остановился возле нас. «Яйки! Млеко»! Женщины ответили, что молока нет, утрешнее попили, а вечером еще не доили, коровы пасуться в степи. Немец не поверил и полез к нам в погреб, а там было ведро яиц, он их забрал, сел на мотоцикл и уехал. Больше немцев я не видела»
В.П.Волков войну вспоминает так: " Боев за наш хутор при отступлении не было. Через хутор шла военная техника и было много немцев на велосипедах. Все прошли мимо, только немецкий обоз интендантской службы задержался в хуторе. Он остановился во дворе у Волковой Людмилы, и немцы стали шнырять по дворам, собирать продукты. В степи паслись хуторские телята, наш теленок был самым крупным, его немцы поймали и зерезали. Моей матери отдали телячью голову, потроха, шкуру и справку, что немецкая армия ей должна после победы вернуть теленка. И ещё мне запомнился случай, эти же немцы из обоза, дают мне и моему другу по пустому ведру, мол, принесите воды. А мы поленились сбегать к родникам за хорошей водой и принесли из соседнего колодца горькой, немцы попробовали воду и за пистолеты, а мы - дёру".
В январе 1943 г хутор был освобожден. Первой вступила на Орловскую землю 91 Краснознаменная Мелитопольская стрелковая дивизия.
После освобождения хутора, перед колхозниками колхоза "Им. 18 Партконференции" стала задача: работать не только для фронта и победы, но и необходимо было восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Председателем колхоза был назначен Бобырь Василий Лаврентьевич. В 1943 году хуторских девчат: Попову Марусю, Бойко Веру, Рац Дусю, Грициенко Раю и Лиду, Колесникову Надю, Лысенко Симу послали работать в угольную шахту. Работать было там очень тяжело, еще тяжелее чем в сельском хозяйстве и девчата несколько раз сбегали домой, однажды они попались, Веру Бойко и Попову Марусю посадили в тюрьму, но ненадолго, месяца на два. (Воспом. Н.Ф.Волковой (Колесниковой в дев.)
Во время войны, ушедших на фронт мужчин, заменили женщины и подростки. Всю войну на тракторе «Универсал» проработала Чернокалова Татьяна Семеновна. После освобождения в1943г., в хутор пришел трактор ЧТЗ и на него посадили работать подростков Иванченко Сергея Сергеевича и Должикова ? Колхозники самоотверженно трудились, выполняли план по производству сельскохозяйственной продукции, ждали с фронта своих дорогих солдат. В колхозном хозяйстве техники было мало, в основном тяжелый физический труд. Были несколько верблюдов, которые выполняли всю тягловую работу. Местные женщины боялись этих животных, а вот Анна Владимировна Колесникова не боялась, поэтому в ее обязанности входило запрягать, распрягать и водить за узду верблюдов по борозде.
Дети войны - особая тема. В тяжелую годину на колхозных полях работали дети начиная с 10-12лет. В основном дети были задействованы на прополке яровых культур. Ребятам изготавливали специальные тяпочки, которыми они подрубывали сорняки. Кроме этого еще в обязанности детей входило - тягать цепь по посевам зерновых, таким образом сгоняли паразитов с посевов. Еще дети пасли отары и сакманы. Труд детей был принудительно – добровольный и негде не учитывался, поэтому в трудовой стаж у нижне-антоновцев, чьё детство пало на годы войны не вошло до 10-ти лет трудового стажа. Хотя, иногда работу выполненную детьми, вписывали трудоднями их матерям. Так всю войну проработали чабанами 12-летние подростки Волков Василий Петрович и Бойко Василий Михайлович. Отару детям доверяли только днем, а ночью при отаре были взрослые.
Где-то под х. Камышевым располагалась полеводческая бригада колхоза, в неё как раз в войну, да и после войны входили в основном дёти-подростки. Бригадиром был Попов Александр Исаевич, очень добрый и заботливый человек. Дети жили всю неделю в бригаде, а в выходные их отпускали домой: скупаться, постираться. Полеводческая бригада работала в основном в теплое время года, никаких особых преспособлений не было, спали на земле, укрывались фуфайками и кужухами, случалось, ночью во сне писялись от холода. А утром вставали и на работу, обсыхали на ветру. Механизации в этой бригаде не было никакой. Дети пахали на быках. Всю ночь быки паслись в степи, а утром их запрягали в ярмо. Три пары быков впрягали в двухлемехный плуг. Обслуживали эту упряжь два человека. Один вел быков, другой сзади направлял плуг. Это была очень тяжелая для ребят работа, особенно надо было следить чтобы бык проводнику не наступил на ногу. А такое случалось и довольно часто. Невыносимая боль, нога опухала и ребенок хромал несколько дней. Бригадир был заботливым и любил всех детей, но особенно выделял Колесникову Веру и Должикову Любу. Он их называл «Сердце бригады». Ответственным девчатам было поручено пригонять и запрягать в ярмо быков. (Быки всю ночь паслись неподалеку). Поэтому самыми первыми на полеводческом стане просыпались эти девчата, готовили быков к работе, а потом будили остальных.
Кроме производства сельхозпродукции, нижнеантоновские женщины и подростки работали ещё и на соляных разработках.
Каторжная работа – добыча поваренной соли. Начиналась добыча соли, когда высыхали соленые озера, а это значит - в сильнейший зной. (Предворительно воду с озер спускали через систему плотин). Специальными деревянными тяпками сгребали соль кучками и ведрами переносили в бурты. Работали босые, ноги пекло от раскаленной соли, соль заходила в трещинки и ранки, тяжелые ведра с солью, сумашедшая жара… Все это с лихвой хватили люди на соляных разработках. Но это еще не все. Заканчивался рабочий день и женщины с детьми, нагрузив заработанную соль на брички и тачки, отправлялись домой. А расстояние от соленого озера до хутора - километров 20. Тягловая сила – корова, в лучшем случае, а то зачастую и пешком. Ночь, степь, страшно. В то время в степи разбойничали калмыцкие банды.
Но, за все эти муки женщины получали дефицитнейший товар военной поры - соль. По договору получали 1 ведро соли за 2 ведра, собранные для государства. И тогда, объединившись, женщины отправлялись с обозами соли на Кубань или Ставрополье, менять соль на продукты. В памяти хуторян остался комический случай, когда, однажды, в таком вот обозе с солью, от одной телеги отвалилось и поломалось колесо. Что делать? Запасного колеса нет. В то время они проезжали мимо какого-то кубанского колхоза и заметили на колхозном дворе новое колесо, и решили ночью его украсть. Что и благополучно сделали. Только успели отъехать от места преступления, как заметили, что их догоняет местный объезчик. Быстро открутили колесо, и Анна Владимировна Колесникова покатила его в кусты, а там расправила юбку и уселась на это злополучное колесо. Объезчик проверил телеги, обшарил кусты, а там баба сидит, нужду справляет. Так не с чем и отбыл. Надо еще сказать, что в такой далекий путь отправлялись женщины с подростками на телегах, в которые были впряжены коровы, лошади были на вес золота и все работали в колхозе. На что меняли на соль? Все, что могли предложить такие же голодные женщины Ставрополья и Кубани. Хлеб, овощи и фрукты. Хотя летом в хуторе плодоносили свои сады, все равно нижнеантоновские женщины меняли соль на фрукты, видимо, просто, у них не было выбора, потому брали все, что дают.
Школьники во время войны учились периодически. Учителями были супруги Колесниковы: Николай Алексеевич (1917г.р.) и его жена Прасковья Петровна (умерла в 1943г.) Позже в хутор прислали Попову (Скарга в дев.) Клавдию Матвеевну, немного проработав в хуторе, она вернулась в ст. Орловскую.
В войну, да и в первые послевоенные годы в хуторе жили очень бедно. Ели будан (заваренная на воде или на молоке мука), тюрю (хлеб покрошенный в воду), овощи и фрукты. Еще от голодной смерти детишек спасали травы: морковник, солодка, молодые побеги чакана, постушью сумку.. От солодки у детей пухли животы. Лакомством считался паслен. С начинкой паслена пекли пирожки и вареники. По праздникам дети лакомились огромными пирожками с тыквой, выпеченными в русской печи. Так же лакомством считалась макуха. В.Ф. Морозова вспоминает, как она с сестрой Надеждой воровали на колхозном складе макуху, (склад находился у них во дворе, потому что это был их, до раскулачивания сарай), а потом эту макуху меняли в школе на хлеб. Менялись с братьями Порываевыми, они жили при мельнице и в школу на обед приносили очень вкусный, пышный белый хлеб.
Спички - особая тема. Во время войны, да и сразу после войны, их, просто, не было. Огонь добывался при помощи кресала. Но и кресало было, далеко, не в каждой семье. И поэтому хозяйки были вынуждены поддерживать огонь в печи круглосуточно. Но, если печь все же перетухала, то на помощь приходили соседи. У них можно было взять огонек. Картина утром: бегущий ребенок с совочком, на котором дымился жар, была повседневна. Печь топили соломой, кураем, полынью, кизяками. Кизяки лепили летом и запасали на всю зиму. Но если они заканчивались, то собирали по степи «дрыстунцы» - коровьи высохшие лепешки. Заготавливать курай для топки, было также, делом детей и подростков. (До войны это делали их отцы). Ребятня собиралась гурьбой и искали место где – то в балке, где ветер сбивал в кучи вороха курая (перекати-поле). Там курай разбирался, утаптывался, увязывался и, взвалив на плечи, детвора тащила вязанки домой.
Так же особая тема голодного времени — суслики. Те самые степные мелкие грызуны, которые в лихую годину спасали народ от голодной смерти. В голодном 1933 году и в военные годы, мясом сусликов питались достаточно часто. Обычно, самое тяжелое время начиналось по весне, когда заканчивались осенние запасы. Тогда ребятня валила в степь с полными ведрами воды, находили норки сусликов и заливали их водой, зверки высавывали мордочку из затопленной норки и проворные дети били их палкой по голове. В удачный день детвора приносила по полному ведру битых сусликов. И тогда их мамы ошпаривали зверьков горячей водой и скоблили, обпаливали огнем, потрошили и целыми тушками запекали на сковороде. Иногда сусликов обдирали и выделывали их шкурки.
По воспоминаниям сегодняшних пожилых нижнеантоновцев, ничего вкуснее, чем жаренное мясо суслика, в голодное время они не ели. Уже после войны заготконтора организовала прием шкурок сусликов, и тогда детвора охотилась на грызунов не из за голода, а чтобы заработать на карманные расходы.
Подошел победный 1945 год. С фронта стали возвращаться воины победители. По воспоминаниям Петренко ??: "В 1945г. мне было всего 5 лет и я каждый день ходил встречать своего папку с войны. В те времена демобилизованных солдат развозили по району на машине "студебекер".
Я спрашивал у солдат: "Где мой папка"?А они меня гладили по голове и говорили: "Скоро приедет".
А, вскоре и правда, приехал мой отец". Радостно встречали хуторяне солдат победителей. Но далеко не каждая семья дождалась с войны своих родных и близких людей.
В хутор с фронта не вернулось ____человек.
Близняков Петр Федорович.
Близняков Николай Федорович.
Близняков Григорий
Волков Алексей Яковлевич.
Волков Михаил Васильевич.
Грибашов Петр Андреевич
Грибашов Федор Андреевич.
Грибашов Василий Андреевич.
Данильченко Михаил Игнатьевич.
Должиков Георгий Ильич.
Должиков Константин Кондратьевич.
Иванченко Николай.
Иванченко Петр Сергеевич.
Жидков Михаил Семенович.
Ткаченко Иван Степанович.
Пономарев Петр (1925г.р.)
Чернокалов Семен
Чернокалов Дмитрий Семенович.
(Списки уточняются).
Очень многие пришли инвалидами. Без обеих ног вернулись Беликов Тимофей Исаевич, Грибашов Василий Андреевич, Близняков Александр Григорьевич (на фронте в разведке вмерз в воду, утром товарищи вырубывали его из воды, ноги были отморожены, пришлось частично ампутировать). Без одной ноги: Николай Иванович Должиков, Развожаев Петр Григорьевич. Без пальцев на руках - Колесников Федор Михайлович и Бойко Дмитрий Самойлович. Без одной руки - Мартыненко Алексей Фролович, Корнев Иван Михаилович, Медный Иван Игнатьевич
Закончилась война, немногие вернулись с фронта, но жизнь продолжалась. Работали, восстанавливали разрушенное хозяйство. Председателем выбрали Романенко А.
В протоколе райсовета за 7 июня 1945 года отмечено:
«Райсполком райсовета и бюро РК ВКП(б) считают передовиками в проведении весеннего сева следующие колхозы «Борец», «Седьмой съезд советов», « 18 партийная конференция» (Романенко) и др».
В октябре 1945 г. в район начинают возвращаться демобилизованные солдаты.
Самое тяжелое время для колхозного крестьянства началось как раз после войны. Тяготы предыдущих лет можно было объяснить законами военного времени. Но война закончилась, а грабительские налоги, наложенные на крестьян государством продолжали свое действие вплоть до 1953г.
Итак: один крестьянский двор должен был сдать в виде налога: мяса – 40 кг, яиц -150шт., молока – 300л., фруктов – 100кг., все свиные шкуры со свиней, зарезанных в подсобном хозяйстве и половину шкуры крупного рогатого скота. Урожай на фрукты был не всегда, поэтому хуторяне стали вырубывать сады. Все это тяжким ярмом повисло на колхознике, поэтому люди старались вырваться, уехать из хутора, но не так просто это было сделать. Колхозники того времени не имели паспортов.
Их труд оценивался трудоднями. Перед войной, когда крестьянство практически вылезло из нищеты, на трудодень давали до одного и более килограмма зерна. Во время войны и после неё, вплоть до1953 г. на 1 трудодень колхозники получали по 200-500г зерна. Это значит, что на конец года простая колхозница разнорабочая могла получить 1 – 2 тонны зерна. Хороший чабан, выполнявший план по мясу и шерсти, за год зарабатывал 1000 трудодней и мог получить от 2-х до 5-ти тонн зерна. Кроме натуроплаты колхозники получали заработную плату еще и деньгами. Но денег платили очень мало и то, частично. А остальная зарплата выплачивалась облигациями Государственного займа. Люди в возврат денег государством не верили и поэтому иногда использовали эти облигации в качестве оберточной бумаги или обклеивали ими сундуки. Практически бесплатно люди работать не хотели и, поэтому в должностные обязанности бригадира входила обязанность: выгонять народ на работу. (Свидетельство Должикова В.Г.)
Работали много, но жили очень бедно. Одежды и обуви было очень мало. Все теплое время года дети бегали босые, да и не только дети. Шубная В.И. вспоминает, что в 1950 году её жених Медный И.С, будучи 20 - летним парнем, приходил на свидание к девушке босым и это было нормой. Василий Петрович Волков свидетельствует: "Мой дядя вернулся с фронта и привез выходной костюм в подарок, мне и моему брату, один на двоих. Брат был проворнее меня и поэтому костюм одевал чаще, а я вынужден был сидеть дома, не в чем было выйти вечером погулять".
На фотографиях того времени видно, как не по фигуре была пошита одежда, а особенно зимняя. Но хуторяне особенно этим не были озабочены: «Абы тэпло» - так говорят сегодняшние бабушки, глядя на свои фотографии той поры. Тогда было принято фотографии наклеивать на лист бумаги и и помещать в рамки, которые развешивались на стены. Еще в практике у хуторян было обклеивать внутреннюю сторону крышки сундука своими семейными фотографиями. Вместо клея использовали клейстер, заваренный на муке. Видимо с годами в клейстере заводился микроорганизм, который съедал фотографии, поэтому очень много фотографий хуторян довоенной и послевоенной поры утрачено.
Особенных моющих средств тогда не было, только хозяйственное мыло, да и то не всегда. Стирали настоем из стеблей подсолнечника и настоем золы из под курая. В банный день, печь специально топили сухой полынью, собирали золу и ею мыли голову. Народ ходил чисто. По свидетельству В.Ф. Морозовой, вечером на гульбища собиралась молодежь, пусть в залатанной, но чистенькой одежде. А женщины на работу в колхоз выходили все в беленьких платочках.. Терпение и труд - всё перетрут, мало – помалу колхозники вылезали из нищеты, восстанавливали колхозное хозяйство. Передовое знамя довоенных стахановцев подхватила молодежь, чьи отцы погибли на фронтах Великой Отечественной войны. Трактористы: Иванченко Сергей Сергеевич, Близняков Григорий Павлович, Клочков Иван Яковлевич. Доярки: Беликова Екатерина Степановна, Шевченко Александра Моисеевна, Близнякова Валентина Петровна, Близнякова Вера Петровна. Телятница Колесникова Вера Федоровна. Чабаны: Должиков Виктор Григорьевич, Самутин Иван, Дудка Иван Васильевич, Волков Василий Петрович и др.
В 1952 г. передовых доярок Беликову Е.С., Шевченко А.М., Близнаковых В.П. и В.П. и Колесникову В.Ф. послали на областную сельскохозяйственную выставку. Впервые хуторские девушки отправились в г. Ростов. Снаряжали их всем колхозом. Утеплили грузовую машину, настелили помягче и отправили. Длинную дорогу, да по бездорожью, до Ростова девчата прохохотали и бодрые и счастливые явились на выставку сельскохозяйственной продукции. А там фотограф из какого то издания, предложил девчатам попозировать для журнала. Они согласились, но в каком журнале должна была появиться их фотография забыли. Так и осталось тайной: увидела ли свет фотография с нижнеантоновскими передовичками?. После выставки девушек повели в кинотеатр на просмотр фильма "Тарзан". Впервые они побивали в большом кинотеатре и получили много хороших впечатлений от этой поездки.
В 1952г. в хуторе был построен клуб, и молодежь стала собираться в клубе. Была организованна художественная самодеятельность. Первыми певицами в хуторе были Анна Григорьевна Близнякова и ее тетя – Екатерина Федоровна Должикова. Молодежь ставила спектакли, высмеивали недостатки. Баян в те времена был редко у кого, в основном балалайки. Играл на баяне и сочинял частушки Медный Иван Семенович. Весельчаком хутора слыл Близняков Фёдор. Иногда в хутор привозили кино. Кинопередвижка была одна на весь район и с1950 по1953 год на ней работал нижнеантоновец Должиков Константин Константинович.
Зарплата у киномеханика была очень маленькая, и он решил рассчитаться с этой работы, перейти на более оплачиваемую, но его не отпустили. Еще действовали кабальные законы военного времени. Тогда Константин Константинович самопроизвольно бросил работу, за что его судили и посадили в тюрьму на 3 месяца.
Таким жестким образом государство выводило страну из послевоенной разрухи, и постепенно из жизни народа уходила бедность. И вместе с этим появилась потребность красиво одеваться, иметь приличную мебель и красиво убранные комнаты. Но денег на все не хватало, да и легкая промышленность страны не отвечала требованиям народа. Но спасание утопающих – дело рук самих утопающих. Эстетикой одежды и жилища занялись женщины страны вообще, и хутора, в частности. В послевоенные годы не было в Н-Антоновском девушки, которая бы не умела шить, вязать спицами и крючком, вышивать всеми видами вышивки. Вообще-то все этим могли заниматься и их матери, но предыдущее поколение женщин пережило революцию, гражданскую войну, коллективизацию, голод 1932-33гг., Великую Отечественную войну, поэтому, видимо, было не до особенной красоты. А усилиями их дочерей, неказистые хаты хуторян внутри расцвели вышитыми ковриками, рушничками, покрывалами и т.д. Вышитые блузочки, ночные рубашки, стали нормой для одежды девушек. А выбитые вышивкой «ришелье» наволочки и белые ситцевые занавески на окнах добавляли уют в убранство небольших хатенок. Только к 1960- му году у хуторян появился фабричный тюль на окнах. Рукоделием могли заниматься все женщины и девушки хутора, но особенными мастерицами были Должикова Ульяна Ивановна, Близнякова Мария, Кубракова Матрена Егоровна.
Мечтою каждой хозяйки был ковер. Но в магазинах ковров не было, а если и были, то хуторяне не могли их купить из-за дороговизны. Тогда в каждом хуторе стали появляться заезжие художники, которые на обратной стороне бытовой клеенки, (текстильное полотно) яркими красками рисовали картину на любовную или сказочную тему. Сюжет картин был таков, например: ярко синее озеро, в котором плавают лебеди и красавица кормит этих лебедей зернами, и все полотно покрывают ярко -красные и розовые розы. Или Иван-царевич обнимает красавицу, а вокруг цветут те же розы. Эти ковры ярким пятном украшали маленькие неказистые горницы хуторян. Позже в конце 60-х появились фабричные гобеленовые ковры и они заменят эти первые клеёнчатые. И только в конце 60-х в хуторе появились шерстяные набивные ковры.
Сразу же после войны регулярно стала работать школа. Ребят, которые пропустили учебу в военные годы, собрали в один класс с малышами. Так и учились: десятилетний ребенок вместе с семилетним в одном классе.
Школа в хуторе открылась в 1928 году. По свидетельству В.Г. Должикова, первым учителем был Додонов Иван Петрович. Т.к. школы в хуторе вначале не было, то очень многие дети в школу не ходили вообще. А когда она была открыта, то в первый класс одновременно пошли и семилетние, и детишки постарше. (Свидетельство Ивановой А.А.) После Додонова учительницей была Макушкина Валентина Ильинична. После неё работали супруги: Колесников Николай Алексеевич и Прасковья Петровна, в 1943 году она умерла. Проработав всю войну в школе, по окончании войны Николай Алексеевич переехал жить на Украину. В 1944 в хутор прислали Попову (Скарга в дев.) Клавдию Матвеевну, немного проработав в хуторе, она вернулась в ст. Орловскую. После войны в школе учителями в школе работали:
Клочкова Любовь Яковлевна, Бондарева Анна Лаврентьевна, Иванченко Клавдия Сергеевна, Иванченко Георгий Сергеевич. С 1948 по 1953гг. директором школы был Иванов Георгии Степанович, а его жена Иванова (Должикова в девич.) Анна Алексеевна была учителем.
Позже в 60-е – 70-е годы преподавателем был Ковалев Владимир Константинович.
Детский садик (площадка) в колхозе "Красный Октябрь" открылся, приблизительно, в 1933году, в кулацком доме Колесникова Ф.М. По воспоминаниям Морозовой В.Ф.: «Детский сад был открыт в нашем доме (до раскулачивания, наш). Нам, детишкам колхозников была пошита одёжка, видимо за колхозный счет. Мы приходили в садик и переодевались в неё, уходя, снимали. В садике было тепло и уютно».
Тогда же был открыт садик и в колхозе "им. К.Ворошилова". Он располагался во флигеле Ткаченко Никиты, там же работали няньками и кухарками женщины этой семьи.
Позже, когда 2 колхоза объединились и был построен клуб, то детский садик располагался на второй половине клуба.
Запомнился хуторянам снежный буран зимы 1947 – 1948 года. Буран пришел с Чёрных земель, хаты нижнеантоновцев занесло снегом по трубы. Порывали в снегу тоннели и так общались и работали.
Черные земли – так называется территория Калмыкии, на которую в 40 – 50-е годы гоняли стада и отары восточных хозяйств Ростовской области, так как там в изобилии росли травы, а зимой травяной покров не покрывался снегом, это позволяло животным пастись в степи круглый год. Но зима 1947 года оказалась аномальной. Очень сильный буран продолжался 2-е суток, снежный покров был такой, что занесло кошары. А если отара находилась на пастбищах, то ее заносило снегом и она замерзала. Погибли тысячи животных, но самое страшное – погибли люди, находящиеся в степи. На помощь крестьянам были брошены войска. Вертолеты отыскивали в степи кошары, потом туда отправляли танки, потому что другой транспорт не мог пробиться из - за снега.
По свидетельству Н. Кравцовской, которая работала вторым чабаном на отаре ст. чабана Кубракова И.В.: « В это время на Черных землях с колхозными отарами были нижнеантоновские чабаны: Кубраков Иван Владимирович и Зайцев Илья Алексеевич. Наша отара ушла в буран и погибла, мы ничего не могли сделать. Сами заблудились в степи и совершенно случайно вышли на свой кош. Иван Владимирович попал в сугроб, долго в нем лежал и чудом выжил, но на всю жизнь остался инвалидом. В буране он простудил руку, и до конца жизни его очень мучила эта рука.
Спас от гибели свою отару Зайцев И.А. Он пошел следом за отарой, когда её погнал буран. Видимо, нашел удачное место, где пережил непогоду. Через 3 дня его нашли. За самоотверженный труд его на колхозном собрании торжественно наградили премией: радиоприёмник «Родина-47», но он было от электрического питания. А его как раз в хуторе и не было. И электричество и радио в хутор провели позже».
Стихия захватила и хутор. Эти события так вспоминает В.Ф. Морозова: «Однажды зимой началась сильная вьюга. Я в это время работала на МТФ, коровы были закрыты в сарае и мы за них не волновались, а рядом находилась кошара, овцы вышли из повиновения чабана и пошли на ветер, прямо на МТФ. Доярки с трудом загнали овец в открытый баз при коровнике и там оставили на ночь. А утром в этом базу обнаружили огромный сугроб, овцы были занесены снегом выше голов, но над каждой головой в снегу была дырочка и над ней струился парок, это дышали овцы, занесенные снегом. Давай их откапывать».
В послевоенные годы, а именно, в 1949г. полеводы колхоза выращивали не только традиционные яровые культуры, но и хлопок. Культура для наших мест была не совсем обычной. На ее возделывание требовалось гораздо больше затрат, чем на другие культуры, да и уборка ее была тоже не из легких. Во время сбора урожая хлопка даже привлекался труд школьников. Коробочки хлопка на кустах не успевали вызревать, поэтому их собирали зелеными, позже на складах они дозревали. Потом возами развозили хлопок по дворам, и зимой хуторяне освобождали хлопок от коробочек, после чего сдавали на склад. Звеньевой хлопковой бригады была Волкова Анна Александровна.
О смерти И.В. Сталина хуторяне узнали из радио. Весь хутор плакал от горя. (Свидетельство А.А.Ивановой).
Кубракова Алла Ивановна свидетельствует: « В год смерти И.В.Сталина мне было всего чуть больше 3-х лет, но я эти события хорошо помню. Март 1953г был очень холодным и снежним. Моё законное место в доме было на печке. Там на лежанке я сидела постоянно, а рядом на стене было радио, и я всегда его слушала. Поэтому хорошо знала кто такой Сталин. Однажды моя мама вбежала в хату и сказала бабушке:
-Сдох ! ( Я перепугалась, у нас были маленькие телята и ягнята, я думала - сдохли они)
-Кто сдох?
-Сталин!
А вечером к нам в хату набилось очень много людей, в основном женщины, все плакали и моя мама вместе с ними. Моя мать Кубракова Вера Иосифовна была судима после войны за растрату, получила 3 года поселения. Отбывала наказание где-то на севере. Была знакома с политическими заключенными, очень их уважала, да и вся наша семья основательно пострадали от сталинских репрессий, поэтому особой любви у нашей семьи к Сталину не было. Но и мама, и бабушка в день его смерти рыдали в голос, видимо так было надо.
Еще мне запомнился такой случай. Где-то в 1954г.шли проливные дожди, переполнился Кубраковский пруд и вода прорвала греблю, вода ушла вниз по ручью. Обнажилось дно пруда, и хуторяне увидели огромную массу плескавшейся на отмеле рыбы. Весть разнеслась по хутору, и кто тачками, кто телегами стали возить домой рыбу. Мы жили возле этого пруда, он назывался по нашей фамилии. Но, как на грех, все взрослые были на работе, и на добычу пропитания для семьи отправилась одна я. Мне было 4-ре года. На мне было беленькое платьице и я набрала полный подол рыбы и потащила домой. Взрослые хуторяне это видели, но никто меня не остановил, зато когда моя мама пришла с работы, то обнаружила дома очень много рыбы. Это хуторяне, видя старания маленькой хозяйки, посчитали нужным часть своей добычи сгрузить в нашем дворе»
После смерти Сталина председателем Совета Министров СССР был назначен Г. Маленков. При нем колхозникам стало жить немного легче. Правительство частично отменило налоги. Повсеместно крестьянство стало себе отстраивать новое жилье и выползать из землянок. Хутор стал застраиваться небольшими флигельками.
Но темп, заданный в работе прежним руководством страны, продолжался. В 1955 г. широко развернулось социалистическое соревнование в Орловском районе. Вот какие вести поступали с колхозных полей:
«За день мы выполнили свой план лесонасаждений — посадили 4 га саженцев. Хорошо потрудились на этих работах водитель -универсал Петр Иванченко, а так же колхозницы Н. Чернокалова, А. Чумакова, Н. Грибашова. Сейчас на площади хут. Н-Антоновского мы разбиваем колхозный фруктовый сад. Уже посадили 600 саженцев плодово-ягодных деревьев». (В.Глущенко, председатель колхоза им. 18 партконференции» (Из кн. Л.Александровской «Истории строки»)
В 1957году колхоз «им.XYIII партийной конференции ВКП(б)» влился в совхоз «Курганный» и стал его четвертым отделением. Директор совхоза Карлов ? был из тридцатитысячников, и был прислан из г. Ростова. Вместе с ним приехала его жена, которая была медработником и оказывала медицинскую помощь людям из всех близлежащих хуторов. «Тридцатитысячники» - это передовые работники промышленных предприятий, направленные КПСС в деревню в 1955-1957гг. для руководства экономически слабыми и отстающими колхозами с целью организации подъема с\х производства.
Председателями колхоза в разное время были: Фроленко, Кучеренко, Иванченко М.М., Романенко Александр. Много лет управляющим четвертого отделения был Самсонов Николай, Глущенко, Терегеря, Тараненко, Близняков Григорий Федорович.
Учителя Н-Антоновской школы, работали в разное время:
Додонов Иван Петрович - первый учитель 1928 - ?Колесников Николай Алексеевич – до войны
Колесникова Просковья Петровна – до войны
Макушкина Валентина Ильинична – до войны
Попова Клавдия Матвеевна – во время войны
Иванченко Клавдия Сергеевна – после войны
Иванченко Георгий Сергеевич - после войны
Иванов Григорий Степанович – после войны
Иванова Анна Алексеевна – после войны.
Клочкова Любовь Яковлевна – после войны
Бондарева Анна Лаврентьевна – после войны.
Ковалев Владимир Константинович – 50-70 - тыс г.г.
(Работа по изучению истории хутора продолжается)
Материал собрала и систематизировала Светличная Ольга Семеновна.
«